Нам в соседки досталась молоденькая девушка. Нам, это мне и сынишке, ему нет еще и полугода. Летит он у меня на коленках, рядом девушка, ее спутник занял место у окна. Я присела рядом, и девушка тут же скисла. Отвернулась, сказала парню вроде как тихонько, но чтобы я с гарантией услышала:
- Вот смотри, этот полет тебе покажет, почему я не хочу детей. Сам все поймешь сейчас.
Мой малыш полулежит у меня на коленках, доверчиво улыбается ртом, в котором уже видно пару зубов. Улыбается мне и соседке, и всему миру вокруг. А я словно должна заранее извиняться, что он есть, и что он – неудобство для моей соседки. Он, мое счастье, смысл жизни, вся ее сладость – для кого-то кажется страшнее ада. Горше отравы. Противнее… Стоп. Это ее личный ад. Мне туда не надо.
Я бы хотела сказать ей, как она меня разозлила. Ведь она с отвращением посмотрела на моего драгоценного сына. На самое важное, что может быть в жизни.
Но я смотрю на эту юную женщину и понимаю ее. Помню юную себя и понимаю ее страх.
Ей отчаянно страшно становиться матерью в наше сумасшедшее время. Сама эта роль страшит ее. Но еще страшнее признаться себе в страхе. Она пытается сделать вид, что ей просто не хочется. Она отыгрывает презрение.
Отыгрывает брезгливость: дети и памперсы не для нее.
Кто знает, может, в ее жизни был какой-то кошмарный опыт. Может, единственное спасение – спрятаться за этой презрительной маской. И не узнать, что результат может быть другим, и что сам опыт может быть другим.
А может, она играет для спутника, и это он не хочет детей, а ей приходится соглашаться. Пока она еще может согласиться.
Может быть, внутри она стыдится своих слов.
Роль матери меняет все. Меняется вся жизнь, весь уклад, меняется тело, меняется здоровье. Наступает совсем другая степень ответственности. Ты отвечаешь за маленького человечка перед собой, перед ним, перед близкими, Богом, уголовным кодексом и общественным мнением. И ты отвечаешь за себя перед ним. Ведь только ты решила: этому человеку быть на свете.
Молодой девочке хочется свободы и независимости. Ей хочется быть свободной от самой обязанности быть матерью. Быть беременной. Быть телом, инкубатором для вынашивания… Она хочет быть выше, чище, воздушнее… Хочет быть особенной.
Ей хочется воображать, что лишь ей решать, рожать или нет. Она не пытается задуматься о том, чего она хочет на самом деле, что управляет ее эмоциями и решениями. Но что она может понимать, такая юная и неопытная?
Может быть, она думает, что мужчина будет ее ценить, раз уж она не хочет обременять его детьми, ничего не требует. Она пытается набирать очки в соревновании с другими женщинами. Она боится делить мужчину с ребенком. Или боится, что он будет делить ее с ребенком – и предпочтет его интересы. Что ей достанутся сопли, крики, бессонница и разорванное в родах тело. А муж лишь гордо заявит: стал отцом. И все скажут: молодец!
Только вот глупышка не знает: эта фраза звучит для мужчины иначе. Не добавляет очков. Не дает преимуществ. Девочка только что сказала: я не хочу, чтобы твой род продолжился, я не дам тебе детей. Я не считаю тебя мужчиной, не верю в тебя, ты ни на что не годен…
Она говорит мужчине, что он не мужчина.
Не желает детей – значит, сама желает оставаться в детстве. Ей нравится быть дочкой, девочкой. Мать – это слишком для нее. Ей самой нужна мать и отец-мужчина. Чтобы заботился. Чтобы вытирал сопли и вставал по ночам. Решал ее проблемы. Вытирал хрустальные слезки и покупал подарки. Похныкала – и вот тебе дорогая, все что хочешь. Сколько денег дать? Что купить?
Но дело в том, что любая женщина действительно хозяйка собственной матки. Лишь ее дело, рожать или нет. Но тыкать окружающим, бросаться обидными фразами уже вне ее прав. Это омерзительно. Можно отказаться от собственных детей, но нельзя лишить других детей права быть.
У нас с мужем – трое. И дети – лучшее, что мы смогли сделать в этом мире. Самое важное. Самое удачное из всех наших статей, построек, проектов и грантов.
Я до сих пор жалею, что не поговорила с той девушкой. Не дала ей новую точку зрения. Но я желаю ей полюбить мужа настолько, чтобы захотеть его детей. Ведь времени на это гораздо меньше, чем кажется…
После начала конфликта Тимур Бекмамбетов не хочет ничего иметь общего с РФ